Лицо абсурда в литературно-телевизионном обрамлении

 

Игорь Шевелев

 

«Гордон для вампиров»

-Света Юрьевна, кто нашел этот ваш незабываемый облик на телеэкране, который приводит в неистовство телезрителей, плюющихся, но не переключающих телевизор, чтобы узнать, что вы еще выкинете?

-В принципе, никто поиском моего имиджа никогда в жизни не занимался. Я вообще мало похожу на человека, которому можно что-то навязывать, ведь правда? Достаточно посмотреть на мою пакостную физиономию. Образ этот сложился вроде сам собой, правда при участии некоторых обстоятельств. Во-первых, это – изначальные задачи того или иного проекта. Во-вторых, -- требования самого времени. Ну и, конечно же, не обошлось тут и без гнусной моей натуры. 

-Что вы имеете в виду?

-Когда я лет восемь назад пришла на телевидение, оно было тогда еще страшно консервативным и официозным. На всех телеканалах, если помните, сидели одинаковые серые тетки в серых мохеровых кофтах. И тут появляюсь я со своими красными волосами, с очками, вечно сползающими с носа, в галстуках и мужских костюмах. Ни дать ни взять, персонаж какого-нибудь маппет-шоу. Согласитесь, с точки зрения честного советского обывателя, зрелище вполне себе отвратительное. Плюс странности речи, вечно прыгающей с одного языкового уровня на другой и обманывающей все ожидания зрителей.

-Нарушить ожидания – это последнее условие, которое имеется в виду?

-Да обман – это и есть сущность моей профессии. Стати, моей натуры в принципе – тоже.

-Столь же вызывающей, по своей сути, стала и программа «Деликатесы» на ТВЦ. С одной стороны, солидные академики, рассказывающие о научных проблемах. С другой, светско-половой стеб. Такой «Гордон в облике вампира»?

-Не люблю, когда меня с кем-нибудь сравнивают. И это, пожалуй, единственная моя слабость. Что же касается «Деликатесов», то да, действительно, мы там нередко общаемся с самыми солидными представителями российской науки. Кроме них, правда, временами подворачиваются и просто «забавные» граждане. Как-никак программа числится в «развлекательных». И вот что забавно: и те, и другие приходят к нам с большой охотой, нередко оказываясь нашими настоящими фанатами. Так что, как видите, аудитория у нас самая что ни на есть широкая. Но с интеллектуальной элитой работать как-то поприятней. Они себя чувствуют у нас комфортно, да и я не рискую почувствовать вдруг себя где-нибудь в институте Сербского.

-Ум гения склонен к парадоксам, поэтому?

-Не знаю. Я думаю, что в суровой академической среде многим, еще живым, нынче попросту тесновато. Кроме того, они уже знают, что со средствами массовой информации общаться надо. Но при этом к интеллектуальному уровню большинства телевизионных программ они относятся с большим скепсисом. Поэтому, мне приятно, что к нам они идут с большой охотой, несмотря на все наше видимое «хамство».

Богемное дитя университета

-Любовь академиков к стебу понятна. А откуда у вас любовь к академизму? Какова ваша биография?

-Знаете, у меня странное отношение с собственной биографией. Я почти не помню, что со мной творилось в этой жизни. Да и жизней у меня было, похоже, предостаточно. Закончив очередную, я всякий раз начинаю жить заново. Последний этап, правда, уже прилично затянулся, - восемь лет, - и продиктован работой, конечно.

-Телевидением?

-Да. Я совершенно не страдаю ностальгией. Может это звучит и цинично, но у меня нет друзей детства. Терпеть не могу вспоминать ни школьные годы чудесные, ни студенческое свинство.   Я вообще с большой охотой теряю людей, прошедшее время и собственный возраст. Знаете, как у ящерицы отваливается хвост, и она напрочь о нем забывает. Я считаю, что это счастливое качество, во всяком случае, для меня. Оно дает ощущение полной свободы и открытости в будущее. И ничто не оттягивает твой зад.

-А по образованию вы кто?

-У меня было очень жесткое университетское питерское воспитание. Отделение классической филологии на филфаке (латынь, древнегреческий) славилось, в отличие от московского, своими монастырскими правилами. Я, конечно, считалась там самым богемным поросенком. Тем более, что окончила школу при Академии художеств, где, наоборот, слыла абсолютным ангелом на фоне всех моих сильно пьющих и занимающихся с шестого класса коммунальным сексом соучеников. Университету я благодарна за пять лет чудовищной зубрежки и абсолютно жесткого академического воспитания.

-Чему же там вы научились?

-На классической филологии я, пардон, учила по двести форм  неправильных древнегреческих глаголов! На русском отделении, на славянских, на английском – везде творился веселый студенческий бордель. На нашем отделении был совершеннейший монастырь. Объем зубрежки просто не позволял свинячить. Я очень благодарна этому воспитанию, притом что я по натуре совершенно не академический человек. У меня слишком бодрый социальный темперамент.

-Который расцвел в Москве?

-Здесь он расцвел, потому что Москва -- мой любимый город, обладающий той самой ненормальную активностью, темпераментом, агрессией и бесконечным, хаотичным и нередко бессмысленным движением, которые мне так близки. Питер с его размеренностью, снобизмом и чрезмерными апелляциями к собственной традиции, с этим его вечным пафосом – мне не близок. Притом что с детства знала практически весь питерский андеграунд. Ничего более скверного я не видела. Мне он запомнился только одним, - как меня пытались научить пить портвейн в подъезде. Надо сказать, что с тех пор я питерских литераторов не особо жалую. Портвейн, кстати, тоже.

-А с какого года в Москве?

-С 89-го. Я поступила здесь в аспирантуру к Вячеславу Всеволодовичу Иванову, и благополучно ее не закончила. По поводу чего Дмитрий Александрович Пригов вечно издевается: «Да-а, Светлана Юрьевна, все у вас в биографии вроде неплохо складывается. В целом, я доволен. Одно мне не нравится. Когда же вы наконец диссертацию про Кавафиса защитите?»

-В Москве богема взяла свое?

-Дело не в богеме, а в том, что здешняя жизнь меня вышвырнула из академических библиотек в мир той самой культуры, которая не слишком-то втискивалась в их узкие рамки. В частности, на меня сильно повлиял московский концептуалистский круг. Хотя из него я общаюсь до сих пор только с Дмитрием Александровичем Приговым и Володей Сорокиным.   Володина собачка Савва вместе с моей Дуськой на пару пометили в этом городе немало углов... Савва, к примеру, был персонально приглашен на первую Дуськину годовщину, широко отмечавшуюся столичной общественностью в одном из самых известных клубов. Так вот там,помнится, для собачек-гостей был объявлен конкурс на то, кто первый... описается! И что вы думаете? В этом деле Савва был безусловно первым!

Быков закопали, дамы остались

-Вы помните момент, когда вошли в высший московский свет?

-Я до сих пор не знаю, что такое высший свет. Впрочем, наверное, куда-то я да вползла. Как-то так, само собой получилось...

…тогда, когда он появился?

-Думаю, вы скорее говорите о так называемой «светской жизни» и тех, кто ее начал активно вести с начала 90-х. Правда, «высшим светом» называть это отчасти смешно. Он базируется на понятии традиции, а с ними у нас туговато. Русские частенько любили расплевываться со своими традициями. С элитами, кстати, тоже.

-Тусовка?

-Нет, скорее, все-таки это то, что претендует на звание новых элит. Финансовых, политических, культурных... Впрочем, сколько их уже сменилось только за последний десяток лет! Но тем не менее, вокруг них уже и формируется то самое, что мы обычно называем «тусовкой». В том числе, и те, что связаны с влиятельным масс-медиа.

-Отсчет идет от начала 90-х?

-Вспоминая, как это было тогда, можно долго смеяться. А было весьма вульгарно и неуклюже. Какие-нибудь «быки» в красных пиджаках могли тусоваться в крупными политическими деятелями, с элегантными дамами из высшего света, и все это было в норме. Сейчас, конечно, все дифференцировались, разбежались по своим местам. «Быки» из таких «общественных мест» вообще исчезли. Либо они цивилизовались, либо их, извините, закопали куда подальше. В принципе, наше общество имеет сейчас совсем иную, куда более цивилизованную физиономию. И уж куда более обаятельную. Хотя, в строгом смысле, подобный анализ делать невозможно, социо-культурная ситуация по-прежнему развивается весьма стремительно, хотя какая-то структуризация, безусловно, намечается.

-Тусовка в свете довела до телевидения?

-Это было восемь лет назад. На НТВ решили делать программу про светскую жизнь. Тем более что та тогда начала расцветать буйным цветом. Я уже была достаточно известным персонажем, и меня пригласили продюсеры. Выбор, сами видите, довольно случайный. Надо признаться, что в ту пору меня это немало удивило и напрягло.

-Телевизор вы, конечно, не смотрели?

-Абсолютно! Я, кстати, вообще обратила внимание, что на телевидении, как правило, оказываются состоявшимися люди, которые об этом никогда не мечтали, не хотели и даже не смотрели телевизор вовсе. А люди экзальтированные, страшно стремящиеся на ТВ, жаждущие «славы» и»популярности», как правило, попадают впросак и ниши своей не находят.

-Такой дзен-буддизм: попасть в десятку, не целясь?

-Не знаю... Но это реальное жизненное наблюдение. Меня лично телевидение не интересовало вообще. Никаких этих амбиций не было. Более того, я была абсолютно уверена, что никаких проб не пройду, просто потому, что «рожа крива». Но, как ни странно, я их прошла. На этой же пробе состоялась встреча с моим режиссером, с которым мы не расстаемся по сей день и ближе которого, на самом деле нет. Зовут его Валерий Белов.

 

Телевизионный рок

-Неужели он сразу понял, кто перед ним?

-Наверное, потому что мы стремительно возненавидели друг друга. Он, кстати, тоже до той поры никогда не работал на телевидении. Закончил вуз как театральный режиссер, и работал в кино вторым режиссером. Отношения тут же не сложились. Я на съемках никогда не работала, вообще не привыкла, чтобы мною манипулировали, равно как и не привыкла к своей физиономии на телеэкране.

-Да, и каким было это впечатление от себя, которое до сих пор шокирует очень многих?

-Как правило, люди, впервые видящие свое лицо на телеэкране, впадают в панику, а некоторые, особо чувствительные, начинают даже рыдать. И я в этом смысле вовсе не была исключением. Это мне сейчас на все наплевать. Поначалу же был шок. Вдобавок чувствительный Валера стучал на меня  начальству за то, что я ору на него на съемках. И если все мы знаем: от любви до ненависти –один шаг, то у нас получилось ровно наоборот. Вот уже восемь лет у нас существует своеобразная творческая семья. И это удивительное счастье. Фактически мы -- соавторы всех наших совместных проектов.

-Восемь лет на телевидении это очень много. Что удерживает вас там?

- Темперамент! Хотя он никак не мешает довольно трепетному отношению к проблеме текста и к русскому языку, как таковому.

-Вы хотите сказать, что сами пишете тексты?

-Да, и для телевидения это – большая редкость. Я же пишу и свои тексты, и те, что за меня читает Валера.

-Между прочим, с вашими же интонациями.

-Потому что текст авторский. Он не может от этого уйти. Мы абсолютно завязаны друг на друге. Он совершенно замечательный человек, потому что терпеть такую гадину, как я, - а эти восемь лет работы на телевидении сделали меня откровенной гадиной, - это надо иметь большое мужество.

-Звездная болезнь?

-Нет, я на свой счет не обольщаюсь. Но для того, чтобы делать программу,  чтобы чувствовать себя при этом более или менее самостоятельно, ты должен быть монстром. Поэтому психически устойчивых людей на телевидении, прямо скажем, немного. Как правило, у всех косит крыша.

-А какие ваши проекты нравятся больше всего?

-Я ко всем отношусь хорошо, мне трудно выделить. К тому же, не надо забывать, что телевидение это конвейер. В неделю я снимаюсь еще два или три дня на других каналах, помимо своих съемок. Плюс бесконечные вечера, где надо выступать, что-то делать. Как, например, вчера на дефиле, которое устроила Ира Понаровская в небезызвестном заведении «Монолит», где в качестве моделей участвовал фактически весь дамский бомонд Москвы. Моей собачке Дусе пришлось там приплясывать между госпожами Гурченко и Нарусовой. Согласитесь, это большая ответственность. Особенно, в отношении последней.

-Подобная феерическая жизнь вам по душе?

-Я бы предпочла более спокойный образ жизни, но у меня не получается. Я очень рано встаю. У меня два варианта. Либо я иду в спортклуб, здесь недалеко, в центре Вишневской. Либо, и чаще всего, сразу же сажусь за компьютер. Писать могу только с семи утра и до двух-трех часов дня. Пишу тексты одна, никому никогда не доверяю. Вечером не могу работать. Мозги у меня категорически отказывают, и я могу только дефилировать.

-Но темы известны заранее?

-Темы, естественно, мы осуждаем с Валерой заранее. Кроме того, есть редактор, который отсматривает новости и весь видеоматериал. Он присылает практически подстрочник. Обычно я переворачиваю смысл картинки наизнанку. Меня поражает вопрос моих коллег, откуда я беру все эти новости? Я говорю: «Друзья мои, да из той же корзинки, что и вы»! Просто я отношусь к ним иначе. На каждую историю я придумываю свою собственную историю. И это уже даже не телевизионная журналистика, а чисто литературная работа. С научным материалом происходит отчасти то же самое. Допустим, мы занимаемся проблемой неконтролируемой миграции. Мне надо ее подать так, чтобы заинтересовать любого дебила. И подать это не так, как подают аналитические и новостные программы, а чтобы любой школьник или бабка захотели это смотреть, открыв рот. И, как ни странно, это получается! Недаром у нас достаточно высокие и, главное, устойчивые рейтинги.

-Плюс сами съемки?

-Съемки это другой вопрос. Они у нас обычно во второй половине дня по воскресеньям. Накануне я себя очень берегу. На приемы не хожу, и вообще стараюсь не выползать из дома. Сижу, перепроверяю в сотый раз все тексты и тихо дрыхну. Обычно мы записываем по нескольку программ сразу. А когда перед Новым годом начнем еще большое социальное ток-шоу, то это будет гораздо большее напряжение.

 

Взорвать ток-шоу!

-Тоже на ТВЦ?

-Естественно. Это проект, который мы вынашивали все лето с Олегом Максимовичем Попцовым. Вообще говоря, у нас очень хорошие отношения. Пожалуй, это первое начальство, с которым у меня выстроились отношения. Я очень благодарна, что Олег Максимович умеет принимать чужое и удивительно терпим. И, кроме того, готов участвовать в проекте творчески, ему это интересно.

-А как будет называться?

-Название я придумала, сидя на Женевском озере, - «Жалобная книга». Надеюсь, президент канала его оставит. Тем более, что оно очень «говорящее». Причем это совершенно не будет похоже на   те калькированные ток-шоу, которые торчат сегодня на всех каналах. Люди очень хорошо понимают их фальшь. Наша программа будет гораздо более сложной по своей структуре и, надеюсь, куда более реальной.

-А как же она соединится в сознании зрителя с ведущей «Деликатесов»?

-Как профессионал, я могу работать в разных жанрах. «Деликатесы» это то, что называется «авторская программа» - от макушки до кончиков пальцев ног. А «Жалобная книга» будет совершенно новым опытом, который возможно еще больше будет востребован публикой.

-Но образ ведущей уже придуман?

-Мне придется постоянно его там менять. Как говорит Попцов, мне придется работать то продавщицей, то дворником, то врачом-гинекологом.

 

Без секса и эроса

-Самое время спросить про личную жизнь.

-Личная жизнь у меня восхитительная. Я живу одна и бесконечно этим счастлива.

-Как это удалось?

-Выперла все живое из своей жизни. Я имею в виду мужиков. Единственное лицо, которое здесь не обсуждается, это моя Дуся. Дуся -- это святое. До нее у меня никогда не было животных в доме. Я была уверена, что ничто живое не может со мной сосуществовать. Включая цветочки.

-Даже древние греки вымерли, оставив свой мертвый язык?

-Вот именно. Но я хочу сказать, что даже экзотические цветочки, которые мне дарят мои друзья, как ни странно, прекрасно здесь себя чувствуют. Это поразительно. А главное мое открытие в этой жизни – Дуся, которую мне совершенно случайно подарил некий влиятельный, скажем так, дяденька. Как видите, подарок не только прижился, но и занял фактически хозяйское место в доме.

 

О неврозах публичных людей

-Вот у меня последний тезис записан: «люди и место».

-Место для меня очень важно. Наверное, каждый из нас когда-нибудь должен обрести свой дом. Я очень люблю этот свой дом на Фрунзенской набережной, это вид на Москву-реку, на Нескучный сад, на парк Горького, на роскошный Крымский мост. Удивительно, тут я отключаюсь от всех своих обычных кошмаров. Огромное свободное пространство, небо. Здесь невероятно наблюдать дождь, фантастические снежные бури. Как в детстве, в мультфильме «Снежная королева», я вижу тут фантастические смерчи. Столько эмоций, которые уводят тебя от пафосных и рабочих проблем, что для меня это очень важно. Я люблю здесь быть одна. И так же люблю здесь быть с друзьями. Место, что называется, центровое, народ пробегает. А уж сотрудники, те регулярно.

-А что, это небольшой коллектив?

-Небольшой, и я его специально не расширяю, потому что ненавижу «перегруз» коллектива, бездельников, просто начинаю беситься. Я могу быть очень резкой на работе. Если к нам попадает какой-то случайный человек, он немедленно из нашей компании просто вываливается. Но предпочитаю все же орать на начальство.

-Включая свое нынешнее?

-Нет, в данном случае, я не имею в виду Олега Максимовича Попцова. У меня было много начальства в разные периоды жизни. Олег Максимович исключение, у нас с ним вполне гармоничные отношения. При всем том, что мы оба, наверное, достаточно заковыристые товарищи.

-Но, приходя на другие каналы сниматься, вы же уже не орете, не тот анфан террибль, что прежде, солидная телезвезда?

-Разумеется, сейчас это происходит куда как реже, но в некоторых случаях все равно необходимо.  

-«Деликатесы» замешаны на сексе и эросе. А как с ними в собственной жизни?

-Я живу без секса и, тем более, без эроса. И надо сказать, - с большим, большим и большим удовольствием.

-А входную дверь кто порезал, если не разъяренный любовник?

-Эта неприятность, к сожалению, обычна для многих публичных людей. На меня в последнее время было совершено несколько нападений. Изрезанная тесаком дверь – это несчастная сумасшедшая соседка, шизофреничка. Как бы сказал любой профессионал, «шизофрения, отягощенная алкогольным бредом». Сначала эта сумасшедшая баба звонит тебе в три часа ночи по телефону. Параллельно вызывает пожарную машину и две скорых помощи. Потом начинает ломиться в дверь с топором, крошит все, режет, пытается ворваться и оттяпать тебе голову. Это, честно вам признаюсь, очень неприятное ощущение. Вызываю, естественно, в три ночи милицию. Та приходит, констатирует. Утром -- участковый... В общем, история известная, и для некоторых заканчивающаяся принудительным лечением. Ах да, еще эта дама занимается тем, что звонит в разные желтые газеты, и рассказывая, что я устраиваю здесь оргии. Я всякий раз задумываюсь: с кем оргии? С Дусей, вероятно.

-Плата за публичную известность и эмоции, которые вызываются телеэкраном?

-Да, честно говоря, эти проблемы публичных людей нередко их самих доводят до тяжелых неврозов. Я, как и большинство моих коллег, не могу выйти на улицу без капюшона и без темных очков. Фактически я не имею права на частную жизнь. Но это же ненормально, если ты не можешь выйти в садик и прогулять собственную собачку! Тут, согласитесь, трудно сохранить себя полностью здоровым! Правда, далеко не все об этом говорят. По разным причинам. Кто-то испытывает от этого драйв, кому-то нравится детское наслаждение славой. Многих подобные вещи доводят до серьезных неврозов и вообще всевозможных психических расстройств. Считайте, что это профессиональные заболевания.

-Не хочется заканчивать неприятным. Я видел, как на приеме в латвийском посольстве, к вам подошла Алла Иошпе и сказала, как она любит ваши передачи за прекрасный русский язык.

-Мой язык так себе! А вот русский, действительно, могуч и прекрасен. Но мои коллеги-телевизионщики, и наши гости,  - все, как ни странно, выделяют, в первую очередь, именно это. А уже во вторую очередь – мою наглость и прочие недостатки.

-Которые, суть, продолжение достоинств?

-Нет, думаю, они – продолжение все тех же недостатков.

 

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Гостевая книга