С кем вы, мастера полемики?

Не лучше ли спастись самому, чем спасать других

 

Я всегда с нетерпением ждал газету со страницей «Религия» и все чаще, увы, откладывал ее с грустью, видя, что там опять или сведение личных счетов, или квазинаучное витийств. Так пишет о газете «Сегодня» г-н Нежный (НГ, 27.10.95). Однако вместе со своими собеседниками предлагает, по сути, то же самое – сведение счетов с Московской Патриархией.

Не хочу сейчас выяснять, кто прав, кто виноват. Другой и более важный вопрос волнует меня: откуда вообще это бурление страстей «по религиозным вопросам»? Да, из истории мы знаем, что «разборки богов» принесли неисчислимое количество жертв среди людей. Деление богов на ваших и наших, правильных и ложных, настоящих и поддельных вызывает войны и социальные катастрофы, столкновения и разброд. НЕ явилась исключением и возрожденная религиозная жизнь нашей страны. Взаимные обвинения, расколы, самоутверждение и желание уничтожить противника… Дело особенно обострилось, когда дошло до дележа собственности – не божественной, конечно, земной. Это по-человечески понятно.

Понятно и то, почему подобные материалы, наполненные партийной злобой и склоками по религиозным вопросам, появляются в средствах массовой информации. Их цель – привлечь внимание публики. А что привлекает внимание лучше, нежели вопящий, плюющийся, обзывающий других индивид? Газетам, телевидению положено откликаться на злобу дня. Но, спрашивается, какое отношение это имеет к религии, как связи личности с Богом? Это ведь все разборки между людьми, хотя бы с виду и по поводу божественного. А на деле?

Ищешь Бога, осознав свое безобразие. Стоя на краю бытия, спасаешь свою душу. Накануне своей смерти, которая не «где-нибудь потом», а вот здесь, сейчас. Пытаешься, уцепившись за Него, спастись над самой пропастью. Хочешь говорить с Ним, прислушаться к Слову и тишине, которая и открывается чаще твоей отторгнутости от Него. Здесь совершенно особенная, сверхинтимная психология, отличная от обыденных взаимоотношений с людьми. Человек ищет Бога, молится Ему, когда хочет спасти свою душу. До спасения ли ему других людей, когда он видит свое ничтожество по сравнению со своим Творцом? Отношения с Богом нельзя решить окончательно и бесповоротно, пока жив – ежемгновенно колеблешься на весах оправдания своего и проклятости.

То, что я говорю, трюизмы. Другое мне удивительно: откуда у людей, называющих себя религиозными, столько пыла для выяснения, кто и как верует вокруг них – и утверждения, как надо на самом деле. Такое впечатление, что мир вокруг просто кишит существами сверхестественных, нечеловеческих способностей общаться с Богом напрямую и быть в курсе Его дел и мыслей. Увы, подозреваю, что способности – человеческие, слишком даже человеческие. И как будто специальное ожесточение просыпается в людях, когда энергия, невостребованная Богом, не нашедшая к Нему дороги, обращается на ближних для проповеди им того, чего сам этот человек как бы сразу лишается, начинается проповедовать то, чего не имеет.

Непонятно говорю, сложно? Но на том донышке, где говоришь с Богом, где решаются самые последние – твои личные – вопросы, там законы иные, нежели в обыденном мире слово- и мыслеупотребления. Это пограничная область, где тебя почти нет. И ощущения непосредственной близости смерти – твоей смерти! – сходны с пробуждением от всего земного.

Повторю, религиозная область имеет свои законы. И, перенося их на земной мир, ты рискуешь внести в него хаос, раздор и нестроение. Точно такой же хаос, когда со своими земными страстями и злобой дня врываешься в мир вышний, тут же распадаясь на куски как личность.

Религия обращена к твоей душе. Ты ходишь в церковь, молишься, читаешь книги, думаешь, стоишь перед иконами… Все это только шанс и попытка твоего пробуждения, обращения напрямую к Богу – из себя. Ты и твоя душа на кону стоят. И можно сколько угодно спорить о словах и понятиях, но в той пограничной с Богом физике они увертываются от тебя.

Слишком много сегодня вокруг тебя слов – и тебе брести среди них, выбирая свою собственную дорогу, одинокую, без гарантий – ибо не из слов ты сделан. И отлично выученный урок, с горячностью отвеченный учителю, не есть автоматический пропуск в рай. Того Учителя ты не знаешь, потому что Его нельзя знать. Зато уж Он тебя знает насквозь, помимо всего твоего энтузиазма.

Я иду своим путем – церковью, молитвой, послушанием, упражнениями, слезами и раскаянием, укрепляясь таинственно и благодатно, испытываясь страшно и непонятно, ни в чем не уверенный, внутренне несокрушимый. Вообще, человек, надетый на меня – существо лукавое и ленивое, таинственное и благодатное, промежуточное, нерешенное до конца.

И этот мой путь идет через каждодневную жизнь и каждодневную нашу смерть. Через дела, что я совершаю, и слова, что произношу. Через дождь и снег, жару и холод, еду и голод. Через русский язык в его вековой протяженности с мудростью молитв и служебника и суетой газет и книжек. Через людей, которых люблю и которыми недоволен, потому что других людей вокруг меня не будет.

И через сегодняшнюю Церковь, потому что ни вчерашней, ни завтрашней у меня нет. Многое в ее жизни выглядит и странно, и непонятно. С одной стороны, ветхо и замшело для «сегодняшнего дня», с другой – нечистоплотно и откровенно противореча проповедуемым принципам. Но мое ли дело возводить новую Церковь? Не знаю, не уверен. Мне бы себя, свою душу спасти.

Странность, инаковость, откровенная антирассудочность Церкви выглядит более чем уместно для «религиозного института». А консервативность батюшек, их молчаливое противостояние «духу времени» - будь он державным, фашистским или демократическим – не они ли и придают Церкви вневременную стабильность? Разве Церковь должна соответствовать нашим рассудочным понятиям о ней?

Я почему-то думаю, что без моей личной встречи с Богом никакое правильное церковное устроение мне не поможет. Наверное, заблуждаюсь. Но не думаю, что спасение моей души возможно «списком», оптовым оправданием. Потому что суд свершается здесь и сейчас, надо мной, в моей уникальности, в телесности. Не знаю, как другие, а я гарантий своего личного спасения, увы, не имею, не чувствую, не знаю. Хотя, с другой стороны, конечно, надеюсь и даже чувствую, и даже знаю. Как ребенок физически знает, что не может умереть.

И поэтому моя речь не о том, что земное устройство Церкви неважно. А о том, что Церковь – символ. Таинственный сверхрассудочный знак отношений земного с божественным. Символ, превышающий мои способности суждения, и поэтому я знаю всегда отчасти, а больше разгадываю. И знание мое зависит единственно от моего совершенства. И о том моя забота. И о поиске совершенства вокруг меня. Как образца для моего личного пути. П человеческие споры, свары общественные и церковные расколы и объединения, амбиции и цинизм, глупость и гнусность. Воровство и подхалимаж… Прошу прощения, но что мне до них? Или я не знаю, в каком мире мне по моему безобразию суждено жить? Спаси, Господь…

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Дневник похождений