«Проспи, проспи, художник…»

Поэзия неистребима даже в толпе поэтов

 

Сразу два питерских издательства – «Диамант» и «Золотой век» - выпустили новую книгу Юнны Мориц. Она называется «Таким образом».

Искусство эпохи рынка – то, что тиражируется. Если твою картину или детектив, сценарий или книгу стихов, фокус или фильм купили, то завтра появятся сто человек, которые предложат потребителю то же самое в надежде угодить и получить выручку. Это закон, который можно не любить, но от этого он не исчезнет. В конце концов и в силе тяготения мало приятного – одни синяки.

Если в эпоху развитого социализма поэтов, художников, писателей можно было по пальцам пересчитать, потому что их назначали по спискам (будь то списки официальные или, наоборот, андеграундные), то в эпоху даже неразвитого капитализма и тех, и других, и третьих хоть пруд пруди (как горько заметил писатель Кабаков, кто хочет, тот сам себя писателем и назначит). Поэтому при изобилии книги, картин, выставок, галерей, стилей и возможностей кажется, что искусство вообще перестало существовать. Это не так. Просто твой голос заглушается целой толпой собратьев по перу, кисти или микрофону.

Представьте теперь, каково жить и работать тем, кто основную часть творческой жизни провел при «старом режиме», когда ты был единственным в своем роде. Юнна Мориц остается прекрасным поэтом, но изменилось само понятие «поэт». Исчезает уникальность явления, голоса. Соперничать, как можно было соперничать, например, с Ахмадулиной, глупо: вон, сколько места, только поляна вытоптана. Вытоптаны рифмы, размеры, интонации. Вытоптан словарь, строфика.

Первый из пяти разделов новой книги стихотворений называется «Вчера я пела в переходе», Жестокое и точное самоощущение поэта сегодня. Мимо идут люди, не замечающие тебя. «Балет – искусство поз, / поэзия – иное… / На улице мороз / и мой сурок со мною». Только смотри: рядом толпы других, поющих в том же переходе. Это при социализме дефицит всего, в том числе и поэзии. В рыночных условиях всего вдоволь и на любой вкус. Правда, вкус огрубляется и уже с трудом различает настоящую поэзию и подделку.

И все же настоящий поэт по определению уникален. Тем более Юнна Мориц. Но, привыкнув сравнивать, читаешь ее книгу, и глаз сам ненароком отмечает: вот ранний Заболоцкий, вот Пастернак 30-х, вот сама Мориц на музыку Никитина, вот газетная озлобленность и публицистика. А вот замечательное: «В разбитом корыте будильник звенит, рыбак / дает по часам старухе глоток микстуры - / ведь на старуху повесили всех собак / художественной литературы, - / теперь у нее трясучка имени Паркинсона, / а золотая рыбка становится все капризней, / разбитое видя корыто, которое нарисовано / на последней странице жизни».

Поэзия неистребима даже в толпе поэтов. Даже тем более в толпе поэтов. Поэзия – уход от стаи собратьев, прорыв словесной инерции, кунштюк запредельной простоты. «Проспи, проспи, художник, / Добычу и трофей! / Иначе, мой Орфей, / Ты будешь корифей». А интонацию – то, что отличает одного поэта от другого – отрецензировать нельзя. Нетренированный глаз в лучшем случае навернется на прямое: «Кто теперь сочиняет стихи, твою мать?.. / Выпавший из гнезда шизофреник. / Большой, настоящий поэт издавать / должен сборники денег». Важен год написания, стоящий под каждым из стихотворений Юнны Мориц. Под этим – 1992-й. Под тем – 1994-й: «…В голые дыры окон / влетают органы размноженья акаций / эпохи пост-модернизменной Азеопы. / Теперь я стихи сочиняю в спотыкач, в расковырку, / как веник из новых фенек, / чтобы, не дай Господь, их не запели, / бесплатно приватизируя для горячих и теплых встреч. / Мало того, что поэт похабно / и никаких мне не платят денег, / так еще ведь и притворяются, что не знают, о чем речь!»

Что-то самое важное не передашь ни цитатой, ни целым стихотворением. На то и книга, чтобы одно ощущение перетекало в другое, составляя целое. Да еще сам автор дополняет стихи своими рисунками, придающим книге еще одно измерение: «…Не высыпай из пепельниц окурки, / я научилась ими рисовать / наш дым отечества и разные фигурки, / в нем тающие, чтоб существовать».

Да и вообще, кто ты такой, чтоб писать рецензию на Юнну Мориц? На человека, достигшего совершенства в поэтическом слепке своего внутреннего состояния, своего духа, своей свободы. А дух этот дышит, где хочет, в том числе во времени, повергающем его в злое унижение отклика на само это время. Нет, от меня довольно указания, что есть такая книжка. «Лишь тот, кто не терся рядом, / не видел меня живьем, / не взыскивал жадным взглядом / ни пользы, ни быть вдвоем, - / тот память свою не выскреб, / детальки сбирая с горсть… / К нему, воплотясь по искре, / буду я светлый гость».

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Дневник похождений