Игорь Шевелеву

По книжному, по большому

Финал второго литературного конкурса «Большая книга» 2007 года выдался не вполне ординарным. Чем ближе становилась развязка, тем настойчивее становились слухи, что первая премия в этот раз вообще никому вручена не будет. Первыми об этом сообщили «Московские новости» (см. МН №45 http://www.mn.ru/issue/2007-45-67 ), после чего в литературных кругах возникло определенное беспокойство и желание ответных действий.

В кулуарах поговаривали, что основным претендентом на 3 миллиона главных премиальных рублей – романом Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик» - не совсем довольны в администрации президента и в Московской патриархии. Поэтому хорошо бы ограничиться второй и третьей премией, которые разделить между Улицкой и, скажем, Виктором Пелевиным, которому в день награждения как раз исполнилось 45 лет. Ну, а дальше – по алфавиту, списку и набранным голосам.

А чтобы никто не думал, что дело в банальной экономии денег раздать по миллиону рублей в свежеиспеченной номинации «за вклад в литературу» несомненным литературным персонам - Валентину Распутину и Андрею Битову. Заодно приплюсовав к ним недавно умершего «контркультурного» Илью Кормильцева в номинации «За честь и достоинство».

Когда члены жюри (они же члены Литературной академии, созданной специально «под премию») за пару часов до официальной церемонии собрались в Доме Пашкова, один из них, журналист Игорь Свинаренко, и озвучил вышеприведенную идею оставить нынешний «большой розыгрыш» - без главного лауреата. Мол, таким решением можно еще и подогреть интерес к «Большой книге» широких масс, падких на всяческие скандалы. Быстро провели голосование, чтобы не вручать первую премию, получив большинство в несколько голосов.

Вот тут скандал и случился. Но не тот, который заказывали организаторы. Критики Андрей Немзер, Александр Архангельский, поэт Ольга Кучкина стали протестовать против этого решения. Олигарх Александр Мамут заявил, что нелепо говорить об экономии денег на литературных премиях. В зале нашлось достаточно членов жюри, не участвовавших в скандальном голосовании о «неприсуждении». После переголосования дискуссия разгорелась с новой силой.

Тем временем подоспела пора объявлять результаты подсчетов решения жюри. А за подсчеты никто еще толком не садился, поскольку решили главное: первую премию давать будут. Далее возникла видимая сторона премиального айсберга. С парой ведущих, с дюжиной вызываемых на сцену финалистов, с затянувшейся минут на сорок паузой при включенных телекамерах и переполненном зале отремонтированного Дома Пашкова. Уж и дополнительные премии вручили, и стишки, какие вспомнились, прочитали вслух и с выражением, уже и шутки все пошутили, и не те бумажки принесли тем, кто должен был объявлять победителей.

Но писательский народ, как оказалось, столь же долготерпелив и безучастен, как обычный. Наконец, беготня по краям зала закончилась, гул затих, все вышли на подмостки. Через неделю после вручения премии можно только напомнить, что третью премию и миллион рублей получила Дина Рубина с романом «На солнечной стороне улицы» о ташкентском своем детстве. Вторая премия и полтора миллиона рублей досталась жизнеописанию Алексея Толстого, принадлежащего перу Алексея Варламова. А первая премия и полагающиеся к ней три миллиона рублей, как и ожидалось, книге Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик», которая и так разошлась уже тиражом в полторы сотни тысяч экземпляров, а дальше, поди, будет еще больше.

Журналисты и фотокорреспонденты бросились на встречу с новоявленными лауреатами в специально отведенном зале. Остальные – на балкон, где их ждал щадящий и недолгий фуршет вкупе с дружеским общением. Многих волновало, как теперь решится через неделю дело с Букеровской премией, где Людмила Улицкая – тоже главный претендент.

Самое время вывести какую-нибудь литпремиальную закономерность. Писатель Николай Кофырин, побывав на социологическом семинаре, выделил основные варианты того, кому светят награды. Во-первых, премии получают те, кто их раздает. Во-вторых, премии получают авторы, которые наиболее успешно вписывают свои произведения в существующий канон, а заодно ориентируются на деньги, как цель своего литературного творчества.

Сами премии являются средством управления литературным, - а шире: социальным процессом. Литературная премия не является гарантией его эстетической ценности. Чтобы получить премию, писатель должен регулярно выдавать литературной продукт, быть «в обойме» и в литературной тусовке, демонстрировать лояльность к определенным темам и политическим условиям.

Может, это выглядит не совсем оптимистично, но, возможно, так оно и есть. А тем временем, не успел закончиться второй, как уже был дан старт третьему сезону «Большой книги».

Все идет по плану. Больше ничего. Пишите и обрящете. А мы пока почитаем что-нибудь человеческое.

Игорь Шевелев

Не только фикшн

Возможно, это главная книжная ярмарка

В Центральном Доме художника с 28 ноября по 2 декабря проходит очередная, девятая по счету книжная ярмарка «Non-fiction». Многие уверены, что именно она является главной книжной ярмаркой, выигрывая в отборе и интересе у традиционных книжных смотров, проходящих на ВВЦ.

В этом году ярмарка «Non-fiction» посвящена детской литературе, но количество и качество мероприятий далеко выходит за пределы этой узкой специализации.

Дело, думается, не в десятках проектов, странах-участников, сотнях писателей, мероприятий и тысячах квадратных метрах экспозиции, то есть не в статистике, а в качестве и отборе литературы, представленной в эти дни в ЦДХ. Отсутствует так называемая «массовая литература», та, от которой ломятся книжные лотки.

Уже прошли встречи с аргентинцем Федерико Андахази, 53-летним израильтянином Давидом Гроссманом, актером Гойко Митичем – живым «Винниту-другом-индейцев», нашими Александром Прохановым, Эдуардом Успенским, Людмилой Улицкой. В конце недели, когда ожидается основной наплыв посетителей, перед ними предстанут финн Арто Паасилинна, книги которого выпускает «Издательство Ольги Морозовой», шведка Канни Меллер, которую представит издательство «Гаятри» и шведское посольство, украинец Иван Малкович, шведы Свен Линдквист и Ульф Нильсон, ну и наши звезды, причем, парами как в фигурном катании. Белла Ахмадулина хорошо будет смотреться в субботу с Василием Аксеновым, Григорий Остер – с Сергеем Шнуровым, который, кстати, только что выпустил аудиозапись поэмы Венедикта Ерофеева «Москва - Петушки». В воскресенье можно будет увидеть Бориса Акунина вкупе с поэтом Львом Рубинштейном, а Марину Москвину – с художником Леонидом Тишковым.

Все три этажа ЦДХ кишмя кишат самыми разными выставочными проектами, где экспозиция памяти Дмитрия Александровича Пригова дополнена выставкой русской книжной графики Серебряного века и нынешних художников из частных собраний (в том числе, из коллекций Михаила Сеславинского и Константина Эрнста). Детям и их родителям наверняка интересны выставки, посвященные столетию Астрид Линдгрен, «лучшему в мире Карлсону» от издательства АСТ, комиксам финна Ларса Янсона, посвященным Мумми Троллю. Тут же и антикварная книжная ярмарка расположилась, и галерейная выставка «книга художника».

С добрый десяток нынешних русских литературных премий от «Большой книги» и «Русского Букера» до премий Андрея Белого и недавно умершего Ильи Кормильцева сошлись, можно сказать, в прямом соперничестве за своих авторов и их почитателей.

А куда отнести фестиваль, посвященный гениальному Глену Гульду, точнее, 50-летию его гастролей в СССР и Международному году Глена Гульда, - тут будет и фильм об этом культовом пианисте, и презентация книги, и концерт, и встречи. Безусловно, это жемчужина нынешней «Non-fiction».

Едва ли не каждое издательство придумывает, чем «зацепить» гостей ярмарки. «БСГ-пресс» устроило интерактивные игры на основе книг  «История крестоносцев» и «История Индии». «Новое литературное обозрение» - к актерским мемуарам Игоря Кваши, подтянуло, помимо автора, еще и режиссера Галину Волчек. Издательство «Языки славянских культур» порадовало действом по поводу книги Максима Кронгауза «Русский язык на грани нервного срыва».

На выходные дни особо активизируются программы для детей, о которых можно судить уже по названиям, - «Создай книгу», «Рисунки на стене». Пройдет мастер-класс историка моды Раисы Кирсановой - «Ленты, кружева, ботинки». Будут представлены книги, посвященные воспитанию терпимости, пройдут выставки, посвященные жизни и творчеству детей с врожденными заболеваниями и особенностями развития. Программа «Путешествие по чужим столам» - о традиционной еде разных стран и народов мира, - говорит сама за себя. То есть и впрямь ожидается настоящий «детский weekend» на все вкусы, включая «глянцевый» - Harper’s Bazaar порадовал проектом «Наследники. Дети знаменитых родителей», где все потусуются с удовольствием.

Не обошлось и без круглых столов для профессионалов, начиная с обсуждения проблем книготорговли эпохи интернета и основных тенденций мирового книгоиздания до обязательной пропаганды русского языка, новостей детективной литературы и секретов продажи детских книг.

А в довершение всего – многотомные собрания сочинений наших классиков – 4-томник Эдуарда Успенского, выпущенный к 70-летию, и 5-томник Александра Кабакова, представленный издательством «Вагриус».

Игорь Шевелев

Этнография теток

Татьяна Москвина «Она что-то знала». Роман. СПб.: Амфора, 2007.

Чем больше читаешь, тем меньше понимаешь, как отличать хорошо написанную книгу от плохо написанной. Но разницу ощущаешь буквально с третьей страницы. Татьяна Москвина (род. в 1958 году), известный питерский кинокритик, журналист, даже актриса, снявшаяся в фильме «Дневник ее жены» и жена Сергея Шолохова, ведущего передачи «Тихий дом», недавно вышла на стезю художественной прозы и буквально сразу же обрела и успех, и верных ценителей, отслеживающих ее книги.

Вроде бы и выпускаются тонны книг, а как только разносится слух, что вот появился отличный автор, и все сразу понимают, где что. Мастерство письма Татьяны Москвиной сравнивают уже с давним явлением в нашей литературе молодой Татьяны Толстой (впрочем, зрелым писателем последняя так и не стала). Роман «Она что-то знала» - то ли детектив, то ли жизнеописание. Пожилая (немного за пятьдесят) женщина, ветеран (аж с 1988 года!) демократического движения Питера, подруга своих подруг – она то ли скоропостижно умерла, то ли была умерщвлена. Героиня романа, удивляясь себе, начинает углубляться в чужую историю, пытаясь понять покойную, о которой прежде разве что слышала, но никогда не сталкивалась в жизни. Медленно разворачивается действо, укорененное и в наших днях, и в чем-то более глубоком и отчасти неправильном.

В чем тут дело, - в расположении слов, в интонации? – что длишь само чтение, наслаждаясь им, как личным, интимным, счастливым занятием. Конечно, роман это не рассказы, на которых взошла слава Т. Толстой, и по мере переворачивания страниц первоначальное впечатление чуда не может не рассеяться новыми по ходу дела ощущениями. Дает знать о себе основная профессия автора, - ее описания нынешней театральной жизни с ее историями и закулисьем немного отдают специальным интересом и подробностями. Сюжет тормозит и фурычит, правда жизни становится факультативной. Но тут гибнет и актриса, подруга первой жертвы. Начинается часть книги, посвященная третьей подруге, - умствующей горбунье-авантюристке, которая предлагает гностическую картину мира с провокатором-Творцом, ставящим над людьми юмористические, унизительные опыты.

Кто-то уже заметил, что нынешние книги какие-то торопливые, словно не рассчитанные на долгую жизнь. Роман Татьяны Москвиной уходит в изрядную глубину письма, не только изощренного, но и продуманно-философского. Не однодневка, написанная в расчете на литпремию года.

Несложно догадаться, что и третья подруга, отдав свою заветную рукопись главной героине романа, погибла при нападении на нее в подъезде тривиального воришки. А вот последняя, переехавшая из Петербурга в заштатный городишко под Тамбовом, врач и глава тамошней администрации, - словно сама землица русская, Аленушка под шестой десяток. Классическая провинция, выживающая при любом режиме каким-то особым утопическим устройством, который сейчас Алена здесь и устроила, - какой-то гоголевский третий том, прямо. Даже с тамбовской группировкой в мире живут.

А итогом, - не было никакого детектива. Поклялись четыре 22-летние подруги в 1972 году «жить и умереть вместе». Вот через 35 лет так и сделали. Каким путем ни пойдешь...

Игорь Шевелев

Солидарное чтение

Наталья Иванова «Борис Пастернак. Времена жизни». М.: Время, 2007, 464 стр.

Биографический жанр опять в моде. Во времена мутной серости и агрессивного крысятничества авторы и читатели готовы узнать иные образцы человечности, нежели те, что текут из газет, теле- и прочих экранов.

Выходят, конечно, и биографические книги о губернаторах и начальстве более высокого порядка, но имеется в виду прикосновение к жизни и творчеству гения, как некоего подробного и противоречивого образца человеческой натуры.

Новая книга о Пастернаке известного критика и литературного деятеля Натальи Ивановой – третья кряду, являясь продолжением изданий «Борис Пастернак. Участь и предназначение» (СПб.,2000) и «Пастернак и другие» (М., 2003), а также прошлогоднего многосерийного телефильма «Борис Пастернак. Раскованный голос». За это время успел выйти 11-томник полного собрания сочинений Бориса Леонидовича, прогремела биография Пастернака в ЖЗЛ, написанная Дмитрием Быковым, наметились новые подходы в «пастернаковедении», отдаляющиеся, по слову профессора А. Жолковского от «солидарного прочтения классика» в сторону объектного портрета на фоне противоречивых импульсов, предъявляемых личности эпохой.

Книга Натальи Ивановой – как раз из области «солидарного с поэтом прочтения». Жизнь Пастернака дается как бы с его собственных слов, - стихи, письма, проза, в том числе автобиографическая, свидетельства современников, - возможности для умелой контаминации, которой пользуется автор есть немалые. Итог – встреча с поэтом (так и хочется написать это слово с большой буквы) в достаточно компактном и по-своему исчерпывающем изложении.

Сюжетный ход книги, - четыре времени жизни. От зимы, в один из дней которой родился Борис Пастернак, и описания которой, проходя через его творчество, навсегда входят в сознание читателя, - до жизненной осени, когда он осознанно встал против громады советской власти, бесчеловечно его растоптавшей. Вообще же ясно, что книга адекватного автора, на треть состоящая из стихов и прозы самого Пастернака, не может быть плохой. Но от этого сама судьба его и все им написанное не становятся менее загадочными. Впрочем, так и должно быть.

Наталья Иванова сдержана, лаконична, суждения ее взвешены, чтобы не повредить тонкой фактуре жизни гения. Отдельный пассаж посвящен параллелям с жизнью и творчеством Михаила Булгакова, - видимо, в память о культовой паре поздней советской эпохи: «Доктор Живаго» и «Мастер и Маргарита»? Другой – отношениям со Сталиным, этой обязательной фигурой «мерцающего» сознания 2000-х. Третий – взаимоотражениям и перекличкам с Анной Ахматовой, которой вроде бы даже предлагал в 30-х жениться (а такое не прощают). Совсем в конце – Пастернак и Варлам Шаламов.

И главное: «Где справедливость? Нет справедливости. И оценок тоже нет. Есть поэзия, стихи и судьбы. Они, как и вкусы поэтов, прихотливы».

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Дневник похождений