Игорь Шевелев

 

Литературная алхимия как русский «ёрш»

 

Павел Басинский «Русский роман». М.: Вагриус, 2008, 432 стр.

 

Нынешняя литература все больше напоминает алхимию. Это раньше писатель думал о том, как написать пристойное литературное сочинение, вложив в него, что называется, «всю душу». Наивные времена позади. Сегодня сочинитель имеет в виду путем таинственных манипуляций создать произведение, которое принесло бы ему золото. Для этого в творческую реторту надо в разных долях вложить немного мистики, немного философии, много завлекающих читателей и, главное, издателей и рекламщиков, детективных и приключенческих элементов. Так мы скоро сподобимся таблицы литературных элементов, наподобие менделеевской. Химия выросла из алхимии. Синтез литературы будущего начинается с доморощенного подбора словесной руды, чтобы на выходе из компьютерной реторты оказался слиток чистейшего золота. Вроде «Кода да Винчи», сочинений Коэльо или похождений Гарри Поттера, - загадочных по настигшему их непредсказуемому мировому успеху.

Павел Басинский с первых страниц «Русского романа» начинает смешивать мистический детектив конца ХIХ века с историей наивного американца Джона Половинкина, летящего на самолете в перестроечную Россию. Подобно князю Мышкину, встретившему Рогожина, Половинкин утыкается в циничного литературоведа, специалиста по истории русской словесности, вводящего американца в курс отечественного пьянства, безверия и падения нравов. Сюда вписывается загадочное убийство в провинциальном городке накануне 60-летия великого Октября. Гибнет молодая горничная в гостинице, знакомая местного следователя Максим Максимыча. Сам американец Джон - агент тайной организации «Голуби Ноя». Профессор-литературовед – гебист. К этим наживкам примешана православная щепоть. Неподалеку маячат сатанинские силы с ритуальными убийствами, со злобной пародией на евхаристическое претворение крови (алхимия в чистом виде).

Судя по авторским интервью, - а книга Басинского успела в рукописи войти в «шорт-лист» премии «Большая книга», - он писал ее «радостно в течение восьми лет». Известный литературовед, член жюри Солженицынской премии, премии «Ясная поляна», обозреватель и заведующий отделом культуры «Российской газеты», Павел Басинский, кажется, не считает книгой свою фундаментальную биографию Максима Горького или книгу об Афанасии Фете, называя себя дебютантом в области изящной словесности. Каждому интересно освоение неведанных областей. «Русский роман» и впрямь начинается с беллетристического ноу-хау: детектив распутывается с помощью литературоведческого анализа. В тексте конца ХIХ века герои романа вскрывают двойное авторство, чтобы по этой двойственности определить настоящего убийцу (прочитать бы так «Тихий Дон», а там и на Шекспира замахнуться!). А ниточки того преступления ведут в наши дни, - люди оставляют следы преступлений в виде потомства. Профессионально внимательный филолог и есть детектив, иначе ему грош цена. Видите, через год после приведенного сочинения Чехов напишет «Драму на охоте», где изобразит настоящего убийцу, - следователя, вовлеченного в преступление.

Ухваченная ниточка повествования, однако, обрывается. В дело включаются генерал Дима, лейтенант Максим Соколов, капитан Аделаида Метелкина, Марлен Кораллов? Ба, знакомые имена. Впрочем, и фамилию Половинкина с титульной страницы романа я где-то уже встречал. Тоже детективное совпадение. В 2000 году, когда Павел Басинский начинал затяжной прыжок в сюжетную литературу, в журнале «Дружба народов» писатель Дмитрий Стахов напечатал авантюрный роман «История страданий бедолаги, или Семь путешествий Половинкина», потом, кажется, купленный французами.

Впрочем, вот начало «Русского романа»: «- Половинкин? Хм! Старая русская фамилия. Несколько грустная по смыслу. «Половинками» называли детей от незаконной связи. Кто ваши родители? – Это вас не касается! – неожиданно грубо ответил юноша, опуская глаза».

А вот гуляющий по московским квартирам и салонам Джон Половинкин встречает невзрачного писателя Виктора Сорнякова, автора романа «Деникин и Ничто» (кажется, это симметричный ответ на обозревателя Бисинского из сортирной рекламы «Гуччи» в пелевинском «Generation P»). Следуют описания.

Многолетняя работа над романом позволяет при единстве сюжета вплетать в ткань прозы множество разнородных мотивов, реминисценций, которые, не сходясь друг с другом, - ситуации в литературе меняются быстро, - создают ощущение постоянного драйва, - главное, любыми средствами удержать внимание читателя. Кусок с Пелевиным-Сорняковым сменяется патриотической сатирой на 1991 год и распад СССР, словно автор был готов напечататься в «Нашем современнике». Тут же и анахронизм, вроде трехсот долларов у продавщицы сельпо – в 1991 году! Впрочем, по сравнению с сатанинской сектой охотников за христианской кровью, это ерунда. Главное, занимательность.

Постепенно начинаешь соображать, что имеет в виду автор под «Русским романом». Это что-то большое, расхлябанное, там много водки, крови и разговоров. Не помешают загробная жизнь и физиологический очерк, политическая сатира на либералов и заговор международных сатанистов, а также сорок бочек арестантов и слезинка ребенка.

Большую книгу не то, что написать, а прочитать – это не поле перейти. В эпилоге все будет хорошо, - те, кто выживет, посещают церковные службы, читают святоотеческую литературу. И на могилках злодейски убиенных ведут экзистенциальные разговоры: - Если не верить в Россию, так и ни во что не верить! Тогда я и в Бога верить не желаю, - говорит один. - Еще раз услышу это от своего алтарника, отберу ключи от бани и епитимью наложу! – подшучивает другой, который и есть ныне бывший Джон Половинкин, обретший крещеное имя. Ох, грехи наши тяжкие...

Рецензия на такое и сама как страшный суд. Алхимические опыты с литературой имеет право быть. Другое дело, какие ингредиенты бросать в это адское варево. Что завозили в восемь лет писания «Русского романа» в литературные супермаркеты, то и шло в дело. Иной товар был просрочен еще до продажи. О том, что делали в былые времена с алхимиками, подделывавшими драгметаллы, не хочется и думать.

Проклятье любой такой «алхимической литературы» - вторая половина книги. На протяжении полутора сотен страниц писатель еще может удержать внимание, но дальше приходится ухищряться, и не всегда удачно. Чем более сильные средства он для этого употребляет, тем сильнее идет обратная реакция. В итоге, в осадок выпадает читатель. Вспоминается отечественное название алхимического смешения разнородных элементов – «ёрш». Простить нельзя, забыть невозможно.

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Дневник похождений